Онкология – область медицины, которая никого не оставляет равнодушным. На вопросы о том, как онкологическая служба работает сегодня и какой она будет завтра, отвечает главный онколог Петербурга, главврач Городского клинического онкодиспансера Георгий Манихас.

Раньше врачи говорили, что если человек умер не от онкологии, а по другой причине, значит, до своего рака он просто не дожил. Сейчас они рекомендуют проявлять настороженность и обследоваться как можно раньше.

Потому что современные возможности позволяют надеяться на излечение от этого страшного недуга в случае его раннего выявления. Победить рак можно только усилиями всех заинтересованных сторон — от самого высокого уровня государственной власти до врачей конкретных медицинских учреждений и нас самих – заинтересованных в сохранении своего здоровья.

Однако на высоком государственном уровне принято решение, по которому финансирование дорогостоящих видов помощи, к которым относится онкология, будет динамично снижаться. А уже сейчас адекватную лекарственную терапию получают не более 50-60% пациентов со злокачественными опухолями в Петербурге. В других регионах этот процент еще меньше. Так, если на лечение каждого больного, состоящего на учете в Москве, выделяется 43,5 тысячи рублей, в Петербурге – 7 тысяч рублей, то в других городах Северо-Западного федерального округа – уже от 3 до 5 тысяч рублей.

Так что неспроста большая часть вопросов к главному онкологу города так или иначе касалась именно лечения. Но прежде чем отвечать на вопросы читателей, Георгий Манихас ответил на несколько вопросов от «Доктора Питера».

— Георгий Моисеевич, достаточно ли запланированных на 2014 год средств для обеспечения пациентов лекарствами в рамках оказания стационарной и амбулаторной помощи?

— По моим расчетам, которые я представлял в комитет по здравоохранению по поводу потребности в лекарствах на 2014 год, требуется 1,7 млрд рублей. Запланировано же 908 млн. рублей. Из этой суммы и будем исходить: мы ведь строим планы на лечение пациента не по запланированным суммам, а по фактически имеющимся. Понятно, что на лекарства денег всегда мало, особенно в онкологии. Но у нас есть выбор – покупать препарат для однократного введения одному пациенту за 260 тыс рублей или 260 пациентам купить лекарства стоимостью в 1 тыс рублей. В разных ситуациях мы принимаем разные решения, которые диктует и экономика, и особенности заболевания.

Печально, что эти 908 млн рублей предназначены и на лекарственное обеспечение в условиях стационара, и в амбулаторных условиях. В отличие от других регионов России стационарное лечение, в которое входят и лекарства, оплачивается в рамках тарифов ОМС, принятых во всей России. А амбулаторное — в рамках льготного лекарственного обеспечения. У нас же пока все лекарства оплачиваются из городской программы.

Спасает то, что мы живем в городе, где много учреждений негородского подчинения, в которых тоже лечат пациентов с онкологией. Я как-то посчитал, что фактически на лечение пациентов в Петербурге тратится намного больше денег, чем выделяет бюджет. У нас нет данных о средствах, которые расходуются на лечение петербуржцев в федеральных клиниках, ведомственных, например, в Железнодорожной больнице или ВМедА. Так или иначе, это петербуржцы, они входят в те 119 тысяч, которым требуется лечение. Онкопациенты еще и по разным статьям расходов получают лекарства из бюджета, набегает в общей сложности около 100 млн руб. Большое подспорье для нас — клинические исследования: ежегодно в нашем диспансере пациенты получают препараты на сумму около 250 млн рублей в рамках исследований. На дорогом «Афиниторе», например, сейчас лечится несколько десятков больных. Мы дали огромную экономию городу, когда в течение 6 лет в рамках исследований лечили по 100 пациенток «Герцептином». Мы его вообще не закупали, нам хватало на обеспечение всех нуждающихся. В других медицинских учреждениях тоже проводятся клинические исследования и также экономятся деньги бюджета. Пусть не 250 млн рублей, но в масштабах города это миллионов 300. Средства солидные. Надеюсь, больших проблем с лекарствами в этом году быть не должно.

— Почувствовали вы в начале года недостаток средств на оказание высокотехнологичной и специализированной помощи, то есть «дорогих» методов лечения, ограничение которых планировалось в связи с принятыми решениями Минздрава?

— В городских учреждениях высокотехнологичная помощь оплачивается на условиях софинансирования – из федерального и городского бюджетов. Эти квоты для нас, конечно, хорошее подспорье, но все равно, большую долю финансирования обеспечивает система ОМС, и наличие или отсутствие квот не может быть основанием для лечения или для отказа в нем.

— Петербургский комздрав разработал схему маршрутизации пациентов для направления на лечение в клиники Петербурга, в том числе неспециализированные. Как сегодня организовано направление пациентов в эти медицинские учреждения. И есть ли логика в направлении пациентов, скажем, проживающих на Петроградской стороне (по соседству с диспансером на Березовой) в клинику в Песочном? Почему нельзя предоставить пациентам выбор клиники, в которой они хотели бы лечиться?

— Маршрутизация была разработана из благих намерений, но как и в любом новом порядке, который в некоторой степени можно назвать инновационным, бывают недоработки и ошибки. В процессе исполнения распоряжения комздрава о маршрутизации мы пытаемся их исправить.

Что касается жителей Петроградского района, то для них двери диспансера на Березовой не закрываются. Выбор клиники во всех случаях остается за пациентом. Только необходимо учитывать особенности амбулаторного лекарственного обеспечения, которое теперь финансируется по территориальному принципу и разделено условно на «север» и «юг». То есть лекарства для амбулаторных пациентов, скажем, Калининского и Выборгского районов находятся в Клиническом научно-практическом центре специализированных видов медицинской помощи (онкологическом) в Песочном, а Кировского и Красносельского – в поликлинике онкологического диспансера Березовой аллее.

— Что делается в Петербурге, чтобы служба онкологической помощи имела возможность обеспечить эффективным обезболиванием умирающих от рака пациентов?

— Обезболивание требуется не только умирающим, но и пациентам, находящимся в процессе лечения и реабилитации. Проблема обезболивания — не проблема Петербурга, а проблема России. И до тех пор пока она не будет достаточно изучена и рассмотрена на уровне государственных структур, трудно ожидать каких-то изменений.

— Когда прекратится практика выписывания/выбрасывания из городских стационаров безнадежных пациентов за три дня до смерти, чтобы не портили статистику и не увеличивали процент смертности в учреждении?

— Мое мнение – человек должен умирать дома, в кругу родных и близких. А если для этого нет условий, то в хосписе. Но проблема в том, что пациента в хоспис помещают из дома. И определяет возможность и необходимость его направления в хоспис выездная хосписная бригада — по социальным и медицинским показаниям.

Что касается многопрофильных больниц, в которые госпитализируются безнадежные пациенты, то они должны решать вопрос об их переводе в хоспис, а не проводить бессмысленные операции или держать на койке как можно дольше, и считать, сколько денег они получат за все это из Фонда обязательного медицинского страхования. Они должны вовремя спрогнозировать эффективность лечения и перевести пациента в хоспис в случае, когда надежды нет.

Что касается убежденности в том, что клиники выписывают пациентов за день до смерти, чтобы не портили статистику для клиники, это миф: смертность от прогрессирующего онкологического заболевания, никакую статистику никакого учреждения не портит.

— Постепенно финансирование медицинских учреждений федерального подчинения переводится в систему ОМС. Значит ли это, что с 2015 года петербуржцы смогут совершенно бесплатно, за счет средств фонда ОМС получать лечение в РНЦРиХТ (бывший ЦНИРРИ) и в Институте онкологии, не ожидая квот? А также получать лучевую терапию, которой в городских учреждениях катастрофически не хватает?

— Да, в рамках ОМС петербуржцы смогут лечить онкологические заболевания в специализированных федеральных медучреждениях в рамках ОМС. А что касается лучевой терапии, то этот вид медицинской помощи и в федеральных учреждениях дефицитный, на лучевую терапию — большие очереди.